РАЗДЕЛ II. ИСТОРИЯ БИБЛИОГРАФИИ

Характеризуется роль истории в современном и перспективном развитии библиографии как деятельности и библиографоведения как науки. Раскрываются основные особенности, тенденции и достижения библиографии на примере ее отечественной истории.

Глава 6. РАЗВИТИЕ РУССКОЙ БИБЛИОГРАФИИ В XVIII веке

Основное внимание уделено выдающимся образцам практики русской библиографии и первым опытам ее научного обобщения.

6.5. ПЕРВЫЕ ОПЫТЫ СОЗДАНИЯ РЕПЕРТУАРА РУССКОЙ КНИГИ

К настоящему моменту изложения истории русской библиографии нам уже ясно, что названная проблема - первоочередная. Именно ее решение открывает возможности для обоснованного и эффективного развития других функциональных видов библиографии - критической (научно-вспомогательной) и рекомендательной. И многие ведущие современные страны - США, Англия, Франция и др. - уже имеют необходимые библиографические репертуары. В России решение этой проблемы остановилось где-то в начале XIX в. Работы с тех пор ведутся вплоть до наших дней, но репертуара русской книги, не говоря уже о репертуарах книги других народов и наций, живущих в России, так и нет. Зато проектов и опытов было достаточно много.

Исторически сформировались различные жанровые варианты реализации репертуара книги. В общем доминируют три из них: биобиблиографическое пособие, каталог и указатель. При этом в отдельных случаях возможны различные комбинации этих основных вариантов. Древнейшим жанром репертуара книг является биобиблиографическое пособие также в определенном многообразии его видов. Так, каталог знаменитой Александрийской библиотеки четко уже в своем названии подчеркивал авторское начало. Оно и было положено, как считают специалисты, в основу систематизации книг: поэты, законодатели, философы, историки, ораторы, писатели на смешанные темы [подробнее см.:  Шамурин Е.И. Очерки по истории библиотечно-библиографической классификации. Т. 1. С. 325]. Биобиблио-графический характер носила и "Всеобщая библиотека" (Bibliotheca universalis) швейцарского ученого и библиографа  К.Геснера как первый универсальный свод книг до середины XVI в., составленный на основе сведений о писателях, творивших на латинском, греческом и древнееврейском языках (Цюрих, 1545-1555) [подробнее см.: Там же. С. 120-133, а также -  Симон К.Р. История иностранной библиографии. С. 114-127].

В России аналогичный опыт - "Оглавление книг, кто их сложил", как нам известно, имел место во второй половине XVII в. Но особую актуальность проблема репертуара русской книги приобретает к середине XVIII в. Имеется в виду универсальный, а не отраслевой его характер ( А.Б.Селлий) [подробнее о его труде см.:  Здобнов Н.В. История русской библиографии... С. 63-64)]. В этом отношении очередным опытом репертуара русской книги можно считать каталоги библиотеки Академии наук: "Латинский" и особенно "Камерный" (русская часть). Правда, еще ранее известная семья издателей и книготорговцев Киприановых пыталась реализовать в 1714-1724 гг. в построенной ими "всенародной" библиотеке на основе обязательного экземпляра репертуар русской книги в виде "каталога и алфавита". Замысел не был осуществлен. Остался в рукописи и более грандиозный труд первого русского книговеда  А.И.Богданова, но с реализацией замысла - создать репертуар русской книги по самым различным критериям: хронологическому, по типографиям, по заглавиям, по авторам, по жанрам [подробнее см.:  Кобленц И.Н. Андрей Иванович Богданов. С. 145-197].

Обычно в библиографической литературе, в том числе и учебной, основной акцент делается на четвертой части труда А.И.Богданова "Краткое ведение о авторах российских, кто какие на российском языке издавал книги и разные переводы, и к тому следующее известие". Но и здесь, хотя в общем используется нумерационный принцип систематизации, внутри ее применены и другие варианты. Сначала (№ 4-55), действительно, систематизация ведется по биобиблиографическому принципу: разные произведения каждого автора собраны под его именем с краткой характеристикой. Затем (№ 56-111) заканчивается как бы первый раздел "Краткого ведения о авторах российских...", где перечислены "книги сочиненныя без означения авторов" (за редким исключением). Далее идет новый раздел "Переводы книг с греческого эллинского языка на славенороссийский" и с новой нумерацией (№ 1-113). В следующем разделе "Уставы и законы российских монархов сочиненные" (№ 1-5) перечислены двадцать памятников, начиная от "Ярослава Владимировича князя российского. Закон, данный новгородцам в лето 1017" и кончая законами Петровского времени. И заключает эту часть раздел книг, переведенных с иностранного и изданных по указанию  Петра I (№ 1-63), где преобладают светские книги. В любом случае традиционный подход составления репертуара книг у А.И.Богданова приобретает более сложный характер.

Другими словами, нельзя "Краткое ведение о авторах российских..." считать только биобиблиографическим пособием. Важно другое: А.И.Богданов как один из составителей каталогов Академии наук понимал, что необходимо дальнейшее совершенствование уже сделанного. В том и состоит оригинальность его труда, что он предложил новые подходы. Во-первых, составление репертуара книг по типографиям, чему посвящен второй раздел части пятой его труда: "Краткое собрание печатных книг всех российских типографий". Здесь указаны в хронологии издания 25 типографий, что само по себе является новым для решения проблемы книжного репертуара. Причем получилась и другая статистика: здесь зафиксировано 661 название, по сравнению с примерно 373 книгами в предшествующей части. Важно, что "типографский" вариант составления репертуара полностью перекрывает количественные данные каталога библиотеки Академии наук (в русском "камерном" каталоге отражена всего лишь 391 печатная книга).

Не менее существенно и другое обстоятельство в подходе  А.И.Богданова к составлению репертуара русской книги. У него отсутствует систематизация книг по наукам, достаточно распространенная в древности и в современной ему Европе. В этой связи примечательно, что библиографически осталась не использованной включенная в его труд первая и оригинальная в России классификация наук [подробнее см.:  Шамурин Е.И. Очерки по истории библиотечно-библиографической классификации. Т.1. С. 301-306]. Исходя из основного прагматического замысла труда А.И.Богданова - создать репертуар русской книги - классификация должна была дать вариант и по системе наук. Этого, по неизвестным причинам, не произошло. Но примечательно мнение по этому поводу одного из основных академических рецензентов А.И.Богданова -  В.К.Тредиаковского: "Генеалогическую таблицу наукам я рассуждаю быть совсем излишней, хотя вымысел и одобряю" (выделено нами. - А.А.Г.) [Цит. по:  Пекарский П.П. История императорской Академии наук в С.-Петербурге. СПб., 1873. Т. 2. С. 201]. Следовательно, и В.К.Тредиаковский считает правомерным, чтобы эта классификация наук также служила бы общей задаче труда А.И.Богданова.

В любом случае труд первого русского книговеда, хотя и стоял на полках библиотеки Академии наук в виде рукописной книги, был широко известен в библиографических кругах. Все крупнейшие библиографические труды XVIII-XX в. указывали и использовали его. Он оказал определенное влияние на другие опыты составления репертуара русской книги. Именно А.И.Богданову они обязаны новыми и многообразными подходами к решению этой насущной проблемы.

Вершиной биобиблиографического варианта в рассматриваемое время следует считать "Опыт исторического словаря о российских писателях"  Н.И.Новикова [Из разных печатных и рукописных книг, сообщенных известий и словесных преданий. СПб., 1772. 278 с.; То же//Материалы для истории русской литературы. Изд.  П.А.Ефремова, 1867. С. 1-128; То же//Новиков Н.И. Избр. соч. М.; Л., 1951. С. 277-370; То же. Факс. изд. М., 1987. Отд. прил.: 143 с.]. Н.И.Новиков (1744-1818) был центральной фигурой в области издательской и книготорговой деятельности второй половины XVIII в. Очень высокую оценку его деятельности дал  В.Г.Белинский. В частности, он подчеркивал, что "этот человек... имел сильное влияние на движение русской литературы и, следовательно, русской образованности. Сам он ничего или почти ничего не писал, но он обладал удивительною способностью заставлять писать других... Благородная натура этого человека постоянно одушевлялась высокою гражданскою страстию - разливать свет образования в своем отечестве. И он увидел могущественное средство для достижения этой цели в распространении в обществе страсти к чтению" [Белинский В.Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 9. С. 671]; "Как жаль, что мы так мало имеем сведений об этом необыкновенном и, смею сказать, великом человеке!" [Там же. 1953. Т. 1. С. 53]; "Словарь российских писателей" Новикова - богатый факт собственно литературной критики того времени: его тоже нельзя миновать в историческом обзоре русской критики" [Там же. 1955. Т. 6. С. 321].

Нельзя сказать, что "Опыт исторического словаря..." Н.И.Новикова создавался на пустом месте. Помимо  А.Б.Селлия и А.И.Богданова подобный замысел пытался осуществить  Я.Я.Штелин - одописец, профессор, наставник и библиотекарь  Петра III, конференц-секретарь Академии наук в 1785 г. В начале 60-х годов он составил нечто вроде хронологической канвы русской литературы от  Кантемира до  Хераскова. Но впервые труд был напечатан лишь спустя почти 90 лет [Москвитянин. 1851. № 2]. Он делал затем и другую такую попытку, но не закончил. В частности, его считают ( П.П.Пекарский) одним из возможных составителей "латинского" каталога библиотеки Академии наук.

Непосредственным поводом для создания "Словаря" Н.И.Новикова послужил труд анонимного "русского путешественника", опубликованный на немецком языке в Лейпциге в журнале "Новая библиотека изящных наук и свободных искусств" (составлен по просьбе издателя журнала -  Вейсе) под названием "Известие о некоторых русских писателях, вместе с кратким сообщением о русском театре" в 1768 г. (в 1771 и 1774 гг. - в Италии, в Ливорно, отдельной брошюрой на французском языке). Авторство его приписывают девяти лицам ( И.А.Дмитревскому,  С.Г.Домашневу,  А.А.Волкову и т.п.). Переиздано в "Материалах для истории русской литературы"  П.А.Ефремова. Здесь даны сведения о 42 писателях, начиная от Феофана  Прокоповича и кончая современными, главным образом принадлежащими к аристократии. По словам самого Н.И.Новикова, анонимное произведение "весьма кратко, а при том инде не весьма справедливо, а в других местах пристрастно написано. Сие самое было мне главным поощрением к составлению сея книги" (т.е. своего "опыта").

И в общем "Известие..." вызвало справедливое негодование в литературных кругах России. Поэтому Н.И.Новиков ставит иные задачи: дать в форме словаря полную картину успехов русской науки и литературы от Нестора до современных дней, независимо от происхождения и классовой принадлежности авторов. Здесь впервые собраны имена 317 авторов (по современным подсчетам, 313 из-за повторов), в основном XVIII в., сановных и разночинцев, представителей "подлого" народа. Об отдельных писателях Н.И.Новиков не стесняется давать отрицательные отзывы. В свою очередь, как свидетельствуют  В.С.Сопиков и  Евгений Болховитинов, "Опыт исторического словаря..." Н.И.Новикова был встречен в дворянском обществе "с бранью".

Сам же Н.И.Новиков в предисловии подчеркивал: "Я старался собирать имена всех наших писателей". В то же время сожалел, что круг их его трудом не исчерпывается, так как уже при печатании словаря он получил еще о многих известия, "а сие самое подает надежду, что и еще многие откроются".

Высокую оценку труду Н.И.Новикова дал  Н.В.Здобнов [История русской библиографии... С. 112], который считал его первым словарем, где представлены русские писатели и ученые за весь предшествующий период, первым серьезным трудом по истории русской литературы. В "Опыте исторического словаря..." ярко отразились тенденции историзма, свойственные русской библиографии XVIII в. Он принадлежит к наиболее замечательным явлениям русской литературы и библиографии. Правда, Н.В.Здобнов не считал биобиблиографический словарь репертуаром книги. Видимо, потому, что во времена Н.И.Новикова и позже библиографическая часть в них не оформлялась в виде списка. Поэтому первыми опытами создания репертуара русской книги Н.В.Здобнов называет труды А.И.Богданова (считая их "неудачными"), епископа  Дамаскина и  Н.Н.Бантыш-Каменского. Их репертуары носили именно характер или каталога, или библиографического списка (указателя).

Если следовать Н.В.Здобнову, то замысел второго опыта составления репертуара русской книги был обнародован через 20 лет после труда  А.И.Богданова, когда в декабрьской книжке журнала "Собрание новостей..." (издание  И.Ф.Богдановича) за 1775 г. было опубликовано объявление, вокруг которого до сих пор не прекращаются споры. С учетом его особой важности и для современной нам библиографии приводим это объявление полностью:

"В ежемесячное наше сочинение сообщено вновь известие от некоторых любителей российского словесного учения, которое здесь следует:

Общество наше охотно желает выдать в свет генеральный и систематический Каталог всех напечатанных книг на Российском языке с тех пор, как заведены в России типографии.

Мы приглашаем для сего некоторых ученых людей в Москве, в Санкт-Петербурге и в Киеве сообщать нам о разных книгах сведения; и когда соберем каталоги из разных мест, то мы намерены, не входя в критические примечания, разделить наш систематический Каталог на классы, так чтоб Исторические, Математические, Моральные, Художественные, Экономические или другие книги вписаны были каждая в свой класс, не мешаясь с другими, и так, чтоб охотники могли, взглянув, сделать из них выбор для своего употребления. А к тому прибавлено будет под титулом каждой книги, где и каким форматом она печатана, в котором году, какая ей цена и где покупается.

Сверх того припечатан будет Каталог Чужестранным книгам, Историческим, Политическим и Географическим до России касающимся, какие только есть на других языках, особо же на французском и немецком.

Может быть, со временем найдутся люди, кои прибавят к тому примечания на каждую книгу под ее титулом, дабы охотники могли иметь без дальнего труда о сих книгах точные и сокращенные понятия; а между тем мы ласкаемся, что публика на первый случай примет с удовольствием хотя простой, но полный и обстоятельный каталог всем российским книгам".

Как видим, более 200 лет назад проблема репертуара сформулирована так, как она должна решаться в наше время. Во-первых, ставилась задача составить систематический репертуар. Во-вторых, впервые предлагалось составление "Россики" (каталога иностранных книг, до России касающихся); в-третьих, предлагался репертуар аннотированный и лишь в крайнем случае "простой", т.е. ограниченный библиографическим описанием; в-четвертых, само библиографическое описание должно было включать название, место и год издания, формат, цену и даже место продажи, т.е. отличалось такой полнотой элементов, какой не было до того времени в российских библиографических пособиях, в-пятых, создание репертуара предлагалось на коллективных началах - учеными различных центров. Реализовать проект не удалось, но до сих пор пытаются выяснить, что это было за общество, кто были те прогрессивные деятели русской библиографии, которые на таком высочайшем уровне предлагали решить проблему репертуара русской книги.

Из трех версий об авторстве рассмотренного объявления наибольшей убедительностью обладает последняя по времени. Она основана на критическом анализе первых двух и привлечении новых материалов. Автором ее является  И.Н.Кобленц [подробнее см. его: Источники и деятели русской библиографии XV-XVIII вв. С. 97-103]. По его мнению, версия Н.В.Здобнова должна быть отвергнута, в то время как версия  А.Е.Викторова не может быть документально обоснована. Обе версии страдают тем пороком, что они стремятся обосновать инициативу библиографического обращения в "Собрании новостей", отправляясь от личности, в то время как из самого документа явствует, что речь идет об обществе, т.е. целом коллективе деятелей, причастных к науке или книге. Таковыми обществами в то время в России были два: самое первое в нашей стране "Вольное экономическое общество" (С.-Петербург) и самое первое в Москве - "Вольное российское собрание" при Московском университете.

И.Н.Кобленц отмечает соответствие программы и характера деятельности "Вольного российского собрания" тому обществу, от имени которого делалось объявление. Важно также, что членами его были крупнейшие русские библиографы конца XVIII в. -  Н.И.Новиков,  Г.Ф.Миллер,  Г.Л.Х. Бакмейстер и др. Епископ Дамаскин, по данным Н.В.Здобнова, входил, а по данным И.Н.Кобленца - не входил в это общество, но уже тогда жил в Москве: в декабре 1774 г. был назначен в Славяно-греко-латинскую академию, где с 1775 г. был профессором философии, а с 1776 г. - ректором. В Москве с 1762 г. жил и служил в Московском архиве Коллегии иностранных дел также и  Н.Н.Бантыш-Каменский.  Именно епископ Дамаскин и Н.Н.Бантыш-Каменский работали в это время над репертуаром русской книги. Поэтому версия И.Н.Кобленца, на наш взгляд, является достаточно убедительной.

Об одной из опубликованных работ Н.Н.Бантыш-Каменского мы уже знаем: это приложение к изданному им латинскому учебнику риторики  Бурга (1776 г.) в виде систематического указателя русских книг "на пользу юношей, предающихся изучению различных наук". Но одновременно продолжалась работа над репертуаром. И этот основной труд Н.Н.Бантыш-Каменского (его "портфели" или "картоны") полностью не издан. Лишь незначительная часть его (334 карточки от "Аабба" до "Вольтеровы заблуждения") опубликована  С.А.Белокуровым в журнале "Книговедение" [1894. № 3. С. 1-16; № 4. С. 17-32]. В настоящее время рукопись хранится в Центральном государственном архиве древних актов в составе фондов бывшего Московского главного архива Министерства иностранных дел, где автор в свое время работал [подробнее см.: Кобленц И.Н. Источники и деятели русской библиографии XV-XVIII вв. С. 103-114;  Бантыш-Каменский Д.Н. Жизнь Николая Николаевича Бантыш-Каменского. М., 1818].

Каждый лист рукописи, как правило, соответствует одной книге и дан в формате самой книги. На нем воспроизводится титульный лист, причем текст располагается так же, как и в оригинале, не исключая всякого рода посвящений, а иногда даже виньеток. Библиографическое описание отличается особой тщательностью; в нем указываются: заглавие, подзаголовок, автор, его звание, переводчик, с какого языка сделан перевод, количество частей, повторность издания (часто указывается, что издание первое), место издания, типография, год издания, цензурное дозволение, цена, место продажи, издатель или чьим иждивением издано. Расположение материала - строго алфавитное. Рукопись охватывает книги на русском языке с XVI в. по 1804 г. включительно. В итоге на 4830 листах имеется описание 6167 библиографических единиц, не считая повременных изданий.

Еще более значительным считается репертуар епископа Дамаскина (Д.Е.Семенова-Руднева, 1737-1795), известный под названием "Библиотека российская, или Сведение о всех книгах, в России с начала типографий на свет вышедших" [подробнее см.: Кобленц И.Н. Источники и деятели русской библиографии XV-XVIII вв. С. 114-122; Здобнов Н.В. История русской библиографии... С. 115-122;  Горожанский Я. Дамаскин Семенов-Руднев, епископ Нижегородский (1737-1795): Его жизнь и труды. Киев, 1894]. По окончании Московской славяно-греко-латин-ской академии был учителем риторики и греческого языка в Крутицкой семинарии (Москва), затем в течение шести лет (1766-1772) слушал лекции в Геттингенском университете (Германия), главным образом по истории, философии, а также по экономике, математике, экспериментальной физике, изучал немецкий, французский, еврейский, греческий и латинский языки. В Геттингене Д.Е.Семенов-Руднев начал свои научные исследования по русской истории, за которые в 1772 г. был избран членом-корреспондентом Королевского исторического института, как "презнатный и преученый муж..., человек в разных науках, а наипаче в исторических, хорошее сведение имеющий".

Епископ Дамаскин рассматривал свою "Библиотеку российскую" в качестве "российской ученой истории", т.е. истории русского просвещения. В соответствии с этим и принята хронологическая систематизация: по периодам русской истории, а в пределах периода - по выходным датам. По утверждению Н.В.Здобнова [История русской библиографии... С. 120], это был первый в России случай применения хронологической систематики, которая оказалась значительным шагом вперед по сравнению с алфавитной систематикой (как в "Оглавлении книг, кто их сложил") и по типографиям (как у  А.И.Богданова). Хронологическая систематика последовательно раскрывает пути развития русской мысли, отразившейся в печатном слове, в связи с общественно-экономической жизнью страны и постепенное вытеснение одних книг другими, например развертывается картина смены книжной тематики со времени Петра I.

Именно епископ Дамаскин дал в своем репертуаре первую периодизацию русской культуры, положив в основу историю письменности и печати, т.е. книжного дела. "Российскую ученую историю" он разделил на три периода: первый - от возникновения письменности до начала книгопечатания; второй - до введения гражданского шрифта, т.е. периода кирилловской, славяно-русской печати; третий - все последующее время до момента окончания работы над репертуаром (1785 г.), т.е. периода гражданского, светского книгопечатания. Первый период, отсутствующий в библиографии печатной книги, епископ Дамаскин охарактеризовал во вступительной статье "Краткое описание российской ученой истории", где изложена история письменности, просвещения и библиотек Древней Руси до начала XVI в. В целом репертуар охватывает русские и славяно-русские печатные книги с 1517 до 1785 г. включительно, а также несколько десятков почему-либо привлекших особое внимание автора рукописных книг, всего несколько тысяч названий (под подсчетам И.Н.Кобленца - 3804 книги).

Труд епископа Дамаскина выделяется не только количеством материала, до него никем не учтенного, но и методами библиографирования. В частности, указываются основные элементы библиографического описания: автор, заглавие, место и год издания, типография, формат. Но особенно важно, что значительная часть материала представлена хорошо составленными аннотациями. В них раскрывается содержание книги (редкой книги - подробнее), сопоставляются различные издания одних и тех же произведений, указываются источники переводных книг, описываются иллюстрации, отмечается, какие книги читал или просматривал сам автор, о каких получил сведения из других источников и в каких библиотеках имеется та или иная из наиболее важных книг. Другими словами, по методам обработки материала епископ Дамаскин опередил многих последующих русских библиографов.

Репертуар епископа Дамаскина сохранился в трех списках: 1) в оригинале, состоящем из трех томов (писанных не рукою автора, но с многочисленными собственноручными приписками), который до революции хранился в Московской духовной академии, а в 1930 г. передан в Отдел рукописей ГБЛ (ныне - РГБ); 2) в списке  В.М.Ундольского, который в июле 1866 г. перешел в составе его рукописного собрания к Московскому публичному музею и, следовательно, преемственно к ГБЛ; 3) в списке  К.С.Сербиновича, приобретенном  П.П.Вяземским, фонд которого в 1932 г. перешел частями в ГПБ им. С.-Щедрина, в Государственный литературный музей и ГБЛ. По неизвестным причинам репертуар епископа Дамаскина полностью до сих пор не опубликован. Но были четыре последовательно предпринимавшиеся попытки (в 1848, 1851, 1881 и 1891 гг.), из которых ни одна не завершена и не переходит за грань учета книг до 1713 г. Если принять во внимание, что до этого времени в репертуаре зарегистрировано 1219 книг, а за последующие годы - 2585 названий, то станет ясно: 60% всего труда осталось и по сей день не опубликованным (из всех 1484 напечатано 395 листов), несмотря на все его исключительное значение.

О необходимости напечатания полностью репертуара епископа Дамаскина мнения разделились. Правда, цитируя один из негативных отзывов, И.Н.Кобленц [Источники и деятели... С. 120] все же считает более верной позицию  Н.В.Здобнова [История русской библиографии... С. 121], который утверждал, что почти на три четверти, притом в наиболее интересной для нас части, рукопись остается неопубликованной. Между тем, если бы "Библиотека российская" Дамаскина была издана в свое время, она предупредила бы славу "Опыта российской библиографии"  В.С.Сопикова (1813-1821). Путем статистических выкладок И.Н.Кобленц далее в своей книге [Там же. С. 220-221] пытается показать, насколько богаче репертуар у епископа Дамаскина, особенно за период 1613-1785 гг., чем у В.С.Сопикова.

В любом случае "Библиотека российская" епископа Дамаскина не теряет своей культурно-исторической и методической значимости и на этом основании может быть напечатана в наше время если не полностью, то хотя бы в ее аннотированной части и с собственноручными пометами автора.